На ночлег остановились в гостинице недалеко от площади. Когда они вошли, человек за пыльной стойкой даже не поднял головы от толстой тетради, в которой что-то писал. Неясно было, зациклен он или просто уже не видит смысла кого-то встречать, записывать или брать с постояльцев деньги. Рэд постучал по столешнице, не получил ответа и, пожав плечами, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Роланд пошел за ним. Хэлла замешкалась, осторожно заглянула в тетрадь. Как она и думала, хозяин гостиницы вовсе не вел бухгалтерские записи. Это был дневник. Несчастный знал, что городу осталось недолго, и хотел хоть что-то после себя оставить - это уж точно было важнее денег, которые в этом эклектичном мире были не более чем символом, за который люди держались, потому что он связывал их с нормальной жизнью.

Все комнаты на втором этаже были свободны, но Роланд настоял на том, чтобы он и Хэлла поселились в одной, несмотря на то, что ради этого пришлось тащить вторую кровать из соседнего номера. 

Было далеко заполночь, отец давно уснул, а Хэлле не спалось. Она глядела в окно на пустынную площадь и бездумно накручивала на палец веревочку, на которой висело кольцо. Тут кое-что заставило ее отвлечься от своих мыслей: на фоне тускло белеющей в темноте стены она разглядела легкий девичий силуэт. Это была та самая юная цыганка, Лира, которая танцевала вчера на площади. Ведомая любопытством, Хэлла выскользнула на улицу. Еще со вчерашнего дня ей хотелось заговорить с ней, хотя Хэлла понятия не имела, что сказать. Почему-то хотелось сказать - спасибо.

Девчонка медленно, задумчиво брела вдоль усталых обветшалых домов, рука ее скользила по растрескавшимся каменным стенам, и Хэлла услышала, что она поет - поет не для людей, их здесь не было. Девчонка пела для города.

Город, который я строила, не был похож на все города:
Был он на берегу реки, и был он из песка.
А мой господин посмотрел и промолвил: "Негоже строить вот так.
Строить - так на века."

Вдруг юная цыганка топнула по мостовой босой ногой, и голос ее взвился вверх, прорезая ночной воздух, и она закружилась, подняв руки к небу, и замелькали цветные тряпки, зазвенели бубенцы в волосах.

И врезались в небо песчаные крыши, вонзились в высь купола -
Как тяжело дышать, голову в небо задрав!
Я знаю, как вкладывать душу в песок, но такого я не ждала,
Мой господин был прав.

В камне, песке и металле есть столько никем не названных сил,
Мне было радостно считать их работу своей.
А мой господин улыбался, он снова меня чему-то учил -
В городе нет людей.

Ее голос снова стал тихим и задумчивым, и она опять пошла вдоль домов, ласково прикасаясь к шершавым стенам.

Некому здесь любоваться на розовый кварц, базальт и янтарь,
На крепостной стене щупать рун золотую вязь,
И если есть белый дворец, во дворце непременно должен быть царь
Или хотя бы князь.

Мой господин - он единственный знает, как сердце мое обнажить,
Воду души моей выпить до капли, до дна.
"Я вижу, ты строила город без мысли о том, кто в нем будет жить,
Вот и живи одна".

Медленно, осторожно, как будто боясь потревожить, она шла по мостовой, и песня звучала совсем тихо и печально.

Вот и живу, и уже много лет в стенах города моего
Камень на мостовой моею ногою стерт,
А путник случайный, завидев мой город, крестясь обходит его,
Будто бы город мертв.

Вдруг - в каком-то отчаянном порыве - она снова закружилась, запрокинув лицо ввысь, и слова рвались из самой глубины, и была в них горечь, и боль, и надежда.

Но нет - он не мертв, в нем живет мое сердце с безмолвным криком "Приди!
Будешь здесь царь и князь, кем бы ты ни был рожден!"
О люди, примите мой дар, подарите взамен мне возможность уйти!
Город и я - мы ждем.

Хэлла смотрела и слушала, затаив дыхание. Она почему-то вспомнила смешного паренька Вогита, и вспомнила его друга, которого тот чуть не заколол в битве в Бургваркском лесу, и которого она спасла. Парень был тяжело ранен и с трудом шел на поправку. Он замкнулся в своей боли и своем разочаровании, не хотел ни с кем разговаривать, а всех, кто лез к нему с душеспасительными беседами, осыпал ругательствами. И тогда однажды Хэлла просто пришла к нему, села рядом и положила руку ему на спину. Они долго молчали, но когда Хэлла спросила, хочет ли он, чтобы она ушла, он сказал - останься.

Эта девчонка сейчас делала то же самое для целого города: она говорила - не жалея, не осуждая, не давая советов, - я с тобой. Сейчас она была проводником его тоски, его усталости и - его силы и надежды. Она слышала его, и он говорил ее голосом. И Хэлла подумала: разве не это всем нам иногда надо, когда мы запутались, когда мы разочарованы, когда не осталось сил, - просто знать, что кто-то рядом?

Девчонка ласково прижалась щекой к замшелой стене башни с часами, и в этот момент первый рассветный луч упал на стеклянный купол дворца и, преломившись, рассыпался сотней солнечных зайчиков. Хэлла улыбнулась.

Этот город будет жить.

____________________
Песня Е. Болдыревой

На ночлег остановились у маленькой речушки, берега которой поросли редколесьем.

Разожгли костер, Лира готовила какое-то мясо и грела вино. Котенок, которого она подобрала, облюбовал в качестве места для сна колени Хэллы и мурлыкал, свернувшись в клубок. Сэл, раскуривая трубку, беззастенчиво разглядывала волшебницу.

И что же такого особенного в этой девчонке? Боится, устала, верит во все, что ей говорят, и понятия не имеет, чего сама хочет. Обыкновенная молоденькая девчонка.

- Так, значит, ты можешь колдовать? - получив в ответ кивок, она произнесла с почти повелительной интонацией: - Покажи.

Хэлла, которой уже осточертели разговоры о ее избранности, взглянула на гадалку исподлобья, и табак в ее трубке загорелся. Цыганка поперхнулась дымом, закашлялась. Отдышавшись, она уставилась на Хэллу в упор, и глаза ее стали совершенно черными. Хэлла, хоть и успела пожалеть о том, что не сдержалась, взгляда не отвела. Она уже, было, решила - все, конец путешествию, сейчас Сэл прогонит их и придется начинать все заново, но тут послышался смех - смеялась Лира, хоть и пыталась сдержаться, и даже рот зажимала рукой. Сэл взгялнула на нее, перевела хмурый взгляд на Хэллу, потом опять на Лиру и, наконец, тоже заулыбалась - хитро и насмешливо.

- А у тебя, однако, норов! - произнесла она, ткнув трубкой в сторону Хэллы. - Мне это нравится.

Лира принесла им миски с горячим мясом. Рэд ел молча. Хэлла, раньше избегавшая есть мясо, решила, что разборчивой быть не время, и тоже принялась за еду. Роланд долго недоверчиво принюхивался, потом все-таки съел кусок.

- Очень неплохо! - похвалил он. - Что это?

- О, спасибо! - Лира искренне, совсем по-детски улыбнулась. - Это ёж.

Рэд и Хэлла переглянулись, синхронно пожали плечами и продолжили есть. Роланд поперхнулся.

Он открыл глаза и увидел вокруг себя большой круглый зал со сводчатым потолком и вырубленными прямо в породе стенами, из которых кое-где проглядывали кристаллы, светящиеся голубым и фиолетовым. По всему периметру зала были порталы, он не смог бы сосчитать их, даже если бы попытался, потому что они постоянно гасли и появлялись, смещались, разделялись, сливались, меняли форму и размеры. Гор никогда здесь не был, но откуда-то - как это обычно бывает во сне - он знал, что это все еще Дом Тысячи Врат.

Он стоял в центре, и прямо перед ним был большой пульсирующий портал, похожий на омут: темно-фиолетовые светящиеся волны, закручиваясь, проваливались в черную дыру в сердцевине портала. В целом, в этои портале не было ничего более страшного или зловещего, чем любом другом здесь, но почему-то при одном взгляде на него по коже бежали мурашки. И Гор вдруг отчетливо понял, что ему нужно именно туда.

Он уже собирался шагнуть к порталу, как вдруг почувствовал спиной тепло девичьего тела, и гибкие руки обвили его и знакомый голос позвал по имени.

- Гор.

Больше всего на свете ей хотелось обнять его, привычно положить голову на плечо и хотя бы на секунду снова почувствовать себя дома, почувствовать себя целой, притвориться, что нет всего этого кошмара, но вместо этого она отстранилась, сделала шаг назад, и он смог разглядеть ее - усталую, осунувшуюся, на истрепанном платье расплылись темные пятна - ровно в тех же местах, где его достали клинки рептилидов. Она подняла на него глаза и тихо, словно каждый звук давался с трудом, произнесла:

- Ищешь?

Это было больше, чем Хэлла могла выдержать. На негнущихся ногах она сделала еще шаг назад, замерла, упершись спиной в каменную стену, потом сильно оттолкнулась и через мгновение уже обнимала его, цепляясь за плечи так, что пальцы побелели.

- Я так тосковала по тебе, - прошептала она, чувствуя, как страшный железный кулак, все это время сжимавший ей сердце, ослабляет хватку, а потом вовсе отпускает, позволяя, наконец, дышать.

Она отстранилась, вгляделась в его лицо, и печальная, горькая улыбка тронула ее губы.

- Разве ты не видишь, милый? Нас все время разлучают. Сколько мы были вместе? Несколько недель? Мы даже не успели отдышаться.

Она поцеловала его - сначала неуверенно и осторожно, потом, только почувствовав, что он отвечает, - порывисто и отчаянно. Она уже чувствовала, уже знала  - что-то не так, что-то неправильно, и это пугало ее, заставляя прижиматься к нему сильнее.

- Мне страшно, Гор.

Хэлла только улыбнулась и покачала головой.

- Все-таки ты глупый, - она задумчиво пропустила между пальцев цепочку с лунным камнем, висящую у него на шее. - Разве может...

Девушка осеклась, как будто кто-то ее толкнул. Лунный камень светился ровным мягким светом. Хэлла снова обняла Гора - так он не увидит ее лица - и ровным голосом спросила:

- Где мы? Что это за место?

Он ответил бездумно, ясно было, что его мысли далеко.

- Дом Тысячи Врат.

Хэлла устало прикрыла глаза. Все стало ясно. Она осторожно высвободилась из его объятий - легче было бы отрубить себе руку, отступила, глаза опустели, челюсти сжались.

- Гор... Мой амулет, лунный камень, посмотри на него, он еле светит. Если я близко, если я правда близко, он должен сиять как звезда, - она закусила губы, отступила еще на шаг. - Знаешь, что это значит? Меня здесь нет. Это все не по-настоящему.

Она посмотрела ему в глаза жестко и решительно, расправила плечи.

- И ты должен пообещать мне, что перестанешь искать меня.

Он улыбнулся, попытался взять ее за руку, она отдернула руку и сделала еще шаг назад.

- Послушай, мне было тепло и спокойно с тобой, ты сильный, благородный, ты всегда обо мне заботился, но они... Они предложили мне силу и знание. Гор, я маг, я ученый, как думаешь, могла я предпочесть жизнь при арлейском дворе с тобой всем тайнам мироздания?

Она криво улыбнулась и отступила еще на шаг.

- Прости, милый. Это мой выбор. Не ищи меня - ты погибнешь и погибнешь напрасно. Я все равно не вернусь с тобой. - Собрав остатки воли, она выплюнула последнюю, самую отвратительную ложь: - А у тебя все еще будет хорошо.

Она прекрасно знала, что, если ей удастся его убедить, он уже никогда не оправится. Но иначе было нельзя. Она развернулась, бросила последний взгляд через плечо и шагнула вперед. Мерцающий лиловый омут портала сомкнулся за ее спиной и погас.

В получасе ходьбы по тропе, отделявшейся от основной дороги и уводившей в горы, путники обнаружили древнюю на вид, но крепкую еще каменную постройку не вполне понятного назначения. Она была небольшой и прижималась к скале так, что с дороги ее было не разглядеть, и Хэлла решила, что постройка сторожевая - отсюда легко было увидеть любую угрозу, самому оставшись незамеченным.

Угрозу - или добычу, - мелькнуло в голове, и, встретив взгляд Рэда, Хэлла поняла, что он подумал о том же.

Пока Сэл, Рэд и Роланд осматривали хижину, а Лира успокаивала встревоженную лошадь, Хэлла, встав чуть поодаль, закрыла глаза и прислушалась к ощущениям. Как она и ожидала, это место, подобно всему остальному в этом искаженном измерении, было искалечено и на более глубоком, недоступном глазу уровне - как будто его разобрали на мельчайшие частички, а потом собрали снова, но грубо и небрежно. Хэлла улавливала слабые, на границе доступного ей восприятия, волны глухой боли и тоски, словно сама душа этих гор чувствовала, что что-то необратимо сломалось в ней, но не могла понять, что именно. Воздух здесь был странным - спертым, как в подземелье; дышать было трудно, и Хэлле стало вдруг страшно, что воздух скоро закончится.

Одолеваемая дурными предчувствиями, Хэлла бегом бросилась в хижину.

- Нам нельзя здесь оставаться. Это плохое место.

- Согласен, - кивнул Рэд. - Здесь кто-то живет.

Сэл, усевшаяся за шаткий деревянный стол, лишь пожала плечами, продолжая набивать трубку.

- Выбор у нас невелик, - заметила она, - через полчаса начнется буря, и я бы не хотела остаться без укрытия.

- Я готов рискнуть, - сказал Рэд. - Идемте отсюда. Хозяева где-то рядом.

Старая гадалка открыла уже рот, чтобы ответить, но осеклась. Теперь не только Хэлла - все почувствовали, как загудела, задрожала под ногами земля, словно перед землетрясением. С потолка хижины посыпались мелкие камешки. Снаружи послышалось ржание и стук копыт - Лира не смогла удержать лошадь, и та ускакала в горы. Через секунду девчонка юркнула в хижину и, перепуганная, схватилась за руку старой цыганки. Та в ответ ободряюще сжала ее ладонь.

Дрожь земли стала ощутимее, теперь это стало похоже на тяжелые шаги великана. Вдруг - уже перед самой дверью - шаги затихли. Хэлла бросила взгляд на Рэда. Тот не сводил глаз с двери, рука бесшумно легла на рукоять меча. Все замерли, боясь сделать вдох.

С неожиданно громким треском дверь слетела с проржавевших петель и в проеме показался силуэт - огромный, темный, он заслонял собой солнечный свет, но не был чудовищным. Это был человек. Высокий, выше любого из тех, кого знала Хэлла, невероятно широкий в плечах, во всклокоченной цвета красной глины бороде запутались сухие листья и мелкие ветки, он был воплощением мощи и глухого гнева. Движения его были неспешны, словно давались ему с трудом, словно через тело его текла сила слишком большая, чтобы даже такой великан мог легко с ней управиться.

На долгие несколько мгновений он остановился, окинул незванных гостей тяжелым взглядом из-под косматых бровей, а потом заговорил и слова его прозвучали далекими грозовыми раскатами:

- Кто такие?

Его взгляд скользнул по руке Рэда на рукояти меча, по старухе, из рукава которой показался кончик метательного ножа, по магу, инстинктивно сделавшему шаг назад. Ноздри великана раздулись, грудь тяжело поднялась и опустилась, голова склонилась, почти упала на грудь... БАМ! - гигантский кулак с размаху опустился на сложенную из камней стену, пробив в ней внушительных размеров брешь.

- Как... посмели?! - тяжело дыша, чтобы не сорваться на крик, скорее прорычал, чем произнес, хозяин хижины.

Бешено вращая налившимися кровью глазами, он шагнул внутрь, и стены заходили ходуном. Меч Рэда наполовину выскользнул из ножен, Сэл отвела руку для броска, а огромный кулак уже готов был опуститься на головы путников, как вдруг случилось то, чего Хэлла совсем не ожидала.

Лира отпустила руку старухи, бросилась между своими спутниками и великаном и опустилась перед ним на колени. наклонив голову в знак покорности. Кулак завис в воздухе.

- Прости нас, добрый хозяин, - мягко произнесла девушка не поднимая глаз, - мы вовсе не хотели тревожить тебя. Мы лишь надеялись, что нам будет позволено переждать здесь грозу.

Роланд и Рэд переглянулись. Хэлла украдкой бросила взгляд на хозяина - тот замер - не то от неожиданности, не то от наглости девчонки. Брови его оставались сведенными, верхняя губа подрагивала. Опасность еще не миновала, но у них хотя бы появился шанс собраться с силами.

Лира робко подняла взгляд.

- Мы пришли не с пустыми руками, господин, - сказала она и кивнула Сэл. Та с готовностью сняла заплечный мешок, достала оттуда запечатанную глинянную бутыль и протянула Лире.

Недоверчиво великан принял подношение из рук девушки, сорвал печать, зубами вытащил пробку. Даже с расстояния нескольких шагов Хэлла почувствовала пряный, чуть терпкий аромат напитка. Великан принюхался, сделал глоток, потом еще один. Лира так и осталась стоять на коленях, Рэд осторожно вернул меч в ножны, Роланд склонил голову, Сэл опустила глаза, как показалось Хэлле - не столько чтобы показать покорность, сколько чтобы скрыть недовольство расставанием с бутылкой.

- Что же, по-вашему, теперь я должен обойтись с вами как с дорогими гостями? - Великан усмехнулся чуть презрительно, но гнев его заметно поутих.

Нельзя сказать наверняка, чем это закончилось бы, если бы не произошло еще кое-что. В дверном проеме показались еще двое - юноши, оба высокие и гибкие. Один еле переставлял ноги, так что другому приходилось почти нести его. Тот, что нетвердо стоял на ногах, был совсем еще мальчишка, худой, болезненно бледный. На остром лице тускло блестели серые глаза, встрепанные волосы были почти белыми. Взгляд его лихордочно, бессмысленно блуждавший, остановился на Хэлле и внезапно проосветлел.

- Сестра? Лита! - воскликнул он и, отпустив плечо второго юноши, сделал шаг и тут же упал на колени.

Его спутник бросился к нему, помогая подняться. Эти двое были очень похожи - только у второго парня глаза были черными, как угольки, а черты лица чуть более острыми. Из-под шапки у него выбивались пепельные пряди.

- Нет, Эол, - тихо сказал он, осторожно поднимая брата на ноги, - это не Лита.

Тот, кого назвали Эол, неловко встал, не отрывая взгляда от Хэллы. Второй вопросительно взглянул на великана.

- Брат, кто эти люди?

Юноша с пепельными волосами сверлил Хэллу взглядом, в любой момент готовый вспыхнуть. Потом посмотрел на брата, и лицо его вдруг смягчилось. Гнев и подозрительность сменились усталостью. Он поднял и опустил руки, как бы говоря - делай что хочешь, хуже уже не будет, и отступил в угол.

Хэлла осторожно приблизилась к постели. Села. Вгляделась в измождённое, с заострившимися чертами лицо юноши, встретилась взглядом с его полубезумными, лихорадочно блестящими глазами. Осторожно взяла его ладонь в свои. Эол ухватился за её руку крепкой, судорожной хваткой.

- Лита, Лита, ты здесь, ты больше не уйдёшь, правда? Не оставишь нас? - его голос был полон такой отчаянной нежности, такого невыносимого страха и такой щемящей надежды, что сердце Хэллы сжалось. - Я не буду больше злить тебя, обещаю! Я буду делать всё как ты скажешь, только не уходи, пожалуйста... Нам так плохо без тебя...

Хэлла проглотила подступивший к горлу ком. Глаза наполнились слезами, но её голос прозвучал твёрдо.

- Эол, послушай меня. Я не Лита. Твоей сестры здесь нет.

Парень непонимающе моргнул. Хэлла подумала, что сейчас он начнёт с ней спорить, с укором спросит Литу, почему она так зло шутит над ним, может быть, разозлится и закричит на неё, но Эол не сделал этого. Ещё секунду он смотрел на неё широко раскрытыми, по-детски изумлёнными глазами, а потом откинулся на подушке и издал пронзительный, душераздирающий, безумный вопль боли. Он кричал и кричал, и Хэлла испугалась, что его сердце не выдержит и разорвётся. Но крик перешёл в хрип, а хрип - в тихий плач. Юноша мигом сжался, уменьшился в размерах, словно весь воздух вышел из его тела. Глаза потухли, рука в ладонях Хэллы безвольно обмякла. Жизнь, и так еле тлевшая в его груди, ушла вместе с ярко вспыхнувшей и так же быстро угасшей безумной надеждой.

Не обращая внимания на слёзы, бегущие по щекам, Хэлла твёрдо сжала руку юноши.

- Посмотри на меня.

Почти минуту он лежал, глядя в потолок неподвижными, мёртвыми глазами, потом всё-таки перевёл взгляд на девушку. Она заметила, как тяжело повернулись под веками глазные яблоки, как будто даже это стоило ему огромных усилий. Хэлла посмотрела ему в глаза спокойно и сосредоточенно.

- Что с тобой происходит? Расскажи мне.

Снова с минуту он молчал, закрыв глаза, почти не дыша. Хэлла почувствовала, что воздух в хижине замер, загустел, стал почти непригоден для дыхания. Роланд, Рэд, Сэл и Лира замерли у стены. Брат Эола стоял в углу, прикрыв глаза рукой, с перекошенным от боли лицом.

Наконец юноша разлепил губы и тихо произнёс:

- Я... растворяюсь.

Хэлла положила ладонь на его щёку, осторожна развернула лицом к себе.

- Расскажи мне.

Эол снова тяжело прикрыл глаза, будто обратил взгляд вовнутрь. Слова выходили толчками, как кровь из раны.

- Я больше не знаю, что настоящее. Мир кругом как во сне, как сквозь вату. Всё, к чему я прикасаюсь, расползается под руками. Я падаю в чёрной бездонной пустоте, падаю спиной вперёд, и мне не за что зацепиться. - Эол говорил, и речь его ускорялась, снова становясь тревожной, бесконтрольной, лихорадочной. Воздух в комнате затвердел, Хэлла ощутила приступ удушья и вместе с удушьем к горлу подступила паника. - Я разваливаюсь, меня нет, меня нет, о Лита, меня нет, я разваливаюсь, я не могу дышать, мне страшно, мне так страшно, Лита!

Он заметался как в горячечном бреду, открывая рот, пытаясь сделать вдох, точно рыба, выброшенная на берег. Воздуха как будто совсем не стало. От ужаса и удушья у Хэллы потемнело в глазах. Краем глаза она заметила, как посерело лицо парня с пепельными волосами, как Лира сползла по стене, держась за горло, как Сэл согнулась пополам, как Роланд покачнулся и опёрся о стол, чтобы не упасть.

Паника билась в груди, как птица в клетке, а потом вдруг ушла и наступила кристальная ясность. Хэлла расслабилась, прекратила попытки сделать вдох и вместо этого выдохнула. Медленно, осторожно вдохнула - ей это удалось - и снова выдохнула. Твёрдо сжала руку Эола. Он попытался вырвать руку. Она не отпустила. Ещё несколько раз его тело изогнулось дугой, сотрясаемое судорогами, а потом успокоилось. Парень лежал на спине, всё так же ловя ртом остекленевший воздух. Хэлла снова прижала ладонь к его щеке.

- Дыши. - Она сделала медленный выдох и такой же медленный вдох. Потом ещё. И ещё. Пока парень не задышал вместе с ней. - Да, вот так, хорошо.

Эол смотрел на девушку блестящими от слёз, но уже гораздо более осмысленными глазами. Она погладила его руку. Заглянула в глаза и произнесла спокойно и твёрдо:

- Ты - есть. Смотри - я держу твою руку. Чувствуешь? - Хэлла собрала сгусток жизненной силы в центре ладони, позволила ей разлиться теплом в кончиках пальцев. Она хотела поделиться с юношей, но, снова сжав его руку, почувствовала, что это не нужно. Его ладонь тоже потеплела, пока едва ощутимо, но согревшись собственной жизнью, поднявшейся из глубины в ответ на её тепло.

Она взяла его руку и положила на мех, которым было застелено его ложе.

- Чувствуешь? Это постель, на которой ты лежишь. Она есть. Почувствуй её спиной. Почувствуй землю под ней. Она тоже есть, и она держит тебя. Она всегда будет держать тебя. Ты не упадёшь.

Эол смотрел на неё встревоженно, непонимающе, недоверчиво. Но она почувствовала, как его ладонь наливается теплом, ободряюще улыбнулась ему и кивнула.

- Ты есть. И ты можешь справиться.

Парень закрыл глаза. Глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул... И воздух вернулся в комнату.